Приступы самомнения у прикоснувшихся к космосу

Прорыв людей в космос — одно из важнейших событий в истории человечества. Несомненно, особенно стрессогенным оно могло стать для непосредственных участников подготовки полёта Юрия Гагарина. Однако, у абсолютного большинства из них не было ни дистресса (болезненного стресса), ни дистимии (эмоциональных расстройств).

Ниже — о случаях квазимании величия, свидетелем которых я был, у лиц, причастных к подготовке первых полётов в космос. Мне приходилось работать и общаться более чем с тремя сотнями участников подготовки полётов. Почему так много?

В Лётно-Исследовательский институт (ЛИИ) в г. Жуковский Московской области, где я работал, сходились для испытаний и доработок результаты деятельности многих организаций (институтов, заводов, конструкторских бюро), готовивших пилотируемые космические полёты, а наш Отдел авиакосмической медицины был причастен ко всем завершающим, комплексным, наземным и лётным испытаниям.     Плакат советского периода

У всех, осуществлявших первые полёты (за очень редкими исключениями, о них — ниже) проявлялось естественное воодушевление, когда они осознавали к чему причастны. Оно быстро сменялось обыденными, хотя и бодрящими, чувствами ответственности за работу и опасности наказания за невыполнение её в срок. А радость участия в уникальном или просто интересном деле притуплялась, оставаясь где-то в глубинах сознания.

Тем более, что, выйдя за ворота ЛИИ, мы ни с кем не смели делиться ни сведениями о работе, ни своими гордостью и радостью. Свидетельствую — радость теплилась в душе, особой гордости не было почти ни у кого, с кем я работал.

И даже в день полёта Юрия Гагарина мы были довольны лишь тем, что всё обошлось благополучно: «Гора с плеч — Гагарин вернулся живым». Мы знали — сколь рискованным был его полёт. Лишь вернувшись на электричке из Жуковского в Москву, увидев ликование тысяч людей, я почувствовал, что в груди что-то ёкнуло: «Надо же! И я причастен к тому, что всех радует».

Итак, подавляющее большинство из числа знакомых мне людей, готовивших «прорыв человечества в космос», относились к своей работе, как к обычному, хотя интересному и даже увлекательному делу. Они не ощущали какой-либо своей исключительности, но знали, что ошибки категорически не допустимы, нельзя сорвать напряжённый график работы.

Однако, я был свидетелем четырёх случаев неадекватного поведения из-за преувеличения людьми своей значимости. Это было в 1961–1964 гг.

Описание этих случаев я показал профессору В.С. Ротенбергу (врачу, психологу), профессору Н.Д. Линде (психотерапевту), А.М. Кантору (психоаналитику), В.О. Масленикову (психологу). Выражаю признательность за их комментарии.

Первый случай — наиболее трагический (о нем было написано раньше).

Это, по моему мнению, то, что произошло с одним из первых шести слушателей-космонавтов, готовившихся к полётам на космических кораблях «Восток-3А». Первоначально их поселили в комнатах нашего Отдела авиакосмической медицины, там они спали и проводили всё свободное время.

За ними «надзирали» 2–3 офицера, также проживавшие в Отделе. Эти офицеры сопровождали шестерых будущих космонавтов в Лабораторию № 47 нашего института. Там находился тренажёр корабля «Восток-3А» на особо охраняемой территории. Отдел авиакосмической медицины, где они жили, был без охраны; нам — его сотрудникам можно было свободно выходить в поселок Кратово и в город Жуковский.

Неоспоримым, неформальным лидером среди шести космонавтов был Юрий Гагарин, его напарником был Герман Титов.

Однако, самым энергичным, общительным, весёлым был Григорий Нелюбов. Он отличался остроумием, особой гармоничностью и ловкостью движений.

От него были в восторге обе лаборантки нашего Отдела: Тоня и Маша.

Сейчас, вспоминая то время, я думаю, почти уверен, что Нелюбов не мог смириться с тем, что оказался тогда на третьем месте в череде космонавтов. Ведь были сшиты только 3 космических скафандра Гагарину, Титову и Нелюбову точно по их фигурам, отформованы по их телам 3 ложемента, в которых бы каждый из них лежал несколько часов в корабле «Восток-3А» при подготовке его к запуску.

Будущим космонавтам было категорически запрещено выходить без сопровождения и без приказа из Отдела, где они проживали, ввиду совершенной секретности, особой важности (гриф «ССОВ») их будущего. И только Нелюбов ушёл в «самоволку». Ушёл без какой-либо особой необходимости.

Будущие космонавты после очередной тренировки в лаборатории №47 в сопровождении пришли в наш Отдел авиационно-космической медицины (на третьем этаже спецполиклиники ЛИИ) . Кто- то из них сказал:

- Хорошо бы лимонада холодненького.

Григорий Нелюбов поднялся и весело сказал:

- Сейчас принесу! Магазин - то рядом - через дорогу перейти - и как то запросто сбегал в Гастроном находившейся рядом.

Об этом тут же было доложено по-начальству. Почему он ушёл, нарушил дисциплину, вопреки строжайшему запрету? Ведь в Отделе, где будущие космонавты были вынуждены проводить свободное время, было много комнат с лабораторным оборудованием, космонавты знакомились с ним, могли общаться с сотрудниками Отдела, да и недолго жили они у нас.

Можно с уверенностью предположить, что самоволка Нелюбова была вызвана: во-первых, не вполне контролируемым стремлением выпятиться, вырваться из тисков «третьего места», вопреки здравому смыслу, но всё же первенствовать в шестёрке будущих космонавтов; во-вторых, смутным, не до конца осознаваемым стремлением показать себе, им, всем свою неординарную смелость (она должна быть незаурядной у космонавтов, так как им была известна вероятность гибели); в-третьих, он не устоял перед неудержимой потребностью расширить границы дозволенного «пространства обитания», видимо, так сработал чисто мужской (андрогенный) инстинкт — жажда страстного покорения пространства уже за границами освоенного, подвластного; в-четвёртых, Георгия отличала весёлая ребячливость, он, почти всегда, даже в трудных ситуациях был склонен по-детски шутливо относиться к ним.

«Вечный ребёнок» — было сказано в одном из отзывов о Григории Нелюбове.

Вероятно, именно этот поступок Нелюбова — самоволка — не только не вывел его на первое место, но лишил и третьего в очереди покорителей космоса.

 Психолог Ф. Д. Горбов настаивал на зачислении его в первый отряд космонавтов, так как предвидел развитие творческих способностей благодаря «детскому характеру». Генерал же Н. П. Каманин опасался «детского непослушания» Нелюбова.

Известно, что потом, тяжко переживая то, что он не стал космонавтом № 3 Григорий Нелюбов публично совершил ещё один неэтичный поступок, зафиксированный правоохранительными органами. Находясь в г. Звёздном, Нелюбов в компании с двумя, как и он, всё ещё кандидатами в космонавты, грубо ответил на требование милиционеров — вести себя прилично в общественном заведении. И не стал извиняться. Понимая, что он рискует своим будущим, не вполне контролируя себя, он, вероятно, чувствовал будто живёт в том будущем, где он уже состоявшийся, всеми признаваемый «покоритель космоса», достойно владеющий неограниченными правами.

Такое состояние можно диагностировать как пароксизм (приступ) некритичного осознания себя, невольное и неодолимое «вхождение в роль» человека, которым хотелось быть, которым давно бы надо стать. В этом состоянии нарастают психологическая незащищённость и ранимость, провоцирующая дистимию, необузданные гиперэмоциональные квазизащитные проступки. За этот поступок Нелюбов был отчислен из отряда космонавтов и переведён в Забайкальский военный округ, где погиб под колесами поезда.

И всё же остаётся неясным, что творилось в душе Нелюбова, почему он совершал проступки. Ведь при отборе кандидатов в космонавты из более чем двухсот лётчиков были отобраны двадцать. Из них выбраны шесть.

А ведь главным, чем они должны обладать (при отличном здоровье) это такое качество, как абсолютная подчинённость приказам и уставным правилам поведения, а в широком смысле — преданность Родине. Чтобы всемирная слава победителя космоса не спровоцировала страсть обретения «всемирной свободы» и желания самостоятельно, самовольно покорять весь мир, то есть стать невозвращенцем.

Следовательно, ни выдающийся психолог Федор Дмитриевич Горбов, ни Олег Николаевич Кузнецов (они анализировали психику будущих космонавтов), ни генерал Н. П. Каманин с его мощной способностью «видеть насквозь человека — всё, на что тот способен» не смогли отличить роль, которую страстно и искренне, подчиняясь ей, «играл» Нелюбов, проходя отбор, от его истинной, мужской страсти к первенству и свободе.

Кузнецов Олег Николаевич (23 февраля 1926, Ленинград — 2 июня 2005, Санкт-Петербург) — советский и российский учёный — специалист в области психиатрии, один из основателей авиационной и космической психологии. Полковник медицинской службы, доктор медицинских наук, действительный член Общества психологов СССР. C 1962 по 1963 г. — служил начальником лаборатории, ведущим врачом лаборатории космической медицины в Гатчине, с 1963 по 1974 г. — возглавлял лабораторию испытаний нервно-психической устойчивости НИИ центра подготовки космонавтов ВВС в Звездном городке. 

Можно предположить, что, компенсируя тяжесть «игры» по принуждению (это уже не игра, а вынужденно-обманное поведение), Нелюбов стал остро нуждаться в истинной, опасной, весёлой игре. Играя перед всеми в необузданность, он разрушал свою «роль» Героя тоталитарной страны. Возможно, для него было бы лучшим наказанием за это — увольнение из армии. Однако, оставшись в тисках воинской службы «худшего разлива», — в провинциальном гарнизоне, — не смог он уберечься от памяти о великолепных ощущениях первопроходца космоса. Их контраст с переживанием заурядной обыденности создал нестерпимо-горестный посттравматический стресс.

Комментарий В. С. Ротенберга:

«Может быть, причиной поведения Нелюбова была именно его масштабность как личности, мощное свободолюбие, протест против всего в жизни, что может вызывать клаустрофобию — невозможность смириться с правилами, которые его зажимали, а не борьба за первое место. Мне кажется, что он был самим собой и в период отбора (когда ещё не знал, что добьется высокого статуса) и в состоянии протеста. Просто чем больше он чувствовал себя в “свободном полёте“ (и не только в самом космосе), чем больше он сливался с этим полётом, тем больше он становился самим собой и тем труднее ему было оставаться в рамках формальной зависимости».

Комментарий В.О. Масленникова:

«Судя по жизнеописанию Григория Нелюбова, ему было сложно подчиняться правилам любой группы, в которую он входил, если это не согласовывалось с его личными целями. Я бы не говорил про масштабы его личности. Вернее его бы описало словосочетание “одарённый индивидуалист“. Возможно, из-за своих личных успехов он перестал считать такими же, как он, людьми, тех, у которых таких успехов не было. Отсюда и нарушения, и неординарное отношение к приказам. Ещё мне показалось, что ему была важнее его “правота”, чем учёт понимание реальности, в которой он живёт. Но, возможно, он-то вёл себя адекватно сложившемуся в его кругу представлении о людях его профессии».

Канал «Проникновение в космонавтику».